- Просматривается параллель: герой всячески протезирует (по непонятным нам алгоритмам) зубы воспитаннице, а в финале обиженная на него официантка мстит ему, нанося разбитой бутылкой рану и кусая-целуя потом эту рану.

- Зубы как символ взрослости; девочке сделали новые зубные протезы, когда она выросла из старых и испачкала кровью (изо рта) сначала свою слюну, а потом и постель. К слову, кадры беззубого детского рта, вероятно, - компьютерная графика.

- Вроде как факты: герой воспитывался в том же детдоме (детдом один, он символический, он изображён на разных картинах), герой воевал, его жена умерла при родах. Он почему-то отрицает, что девочка его дочь, хотя она имеет похожие интересы (разглядывать фужеры на свет), а секретарша в конце демонстрирует ему справку об отцовстве (к сожалению, не могу корректно прочитать весь текст). Видение подброшенного на крыльцо приюта ребёнка на картине тоже можно считать фактом неизвестного нам прошлого.

- Общество: некие высшие чины (герой к такому обращается с пиететом "сэр") наладили поток воспитания (подготовки к чему-то) детей (подразумевается - обоих полов, поскольку герои на прогулке встречают женщину с мальчиком, как свою отражённую пару, а в Эволюции вообще участвуют только мальчики, их матери и женщины-персонал). Это система, поскольку герой минимум дважды говорит, что всё идёт по плану, "как должно быть". Причём уже "подготовленную" девочку герой отвозит в тот же детдом (или в клон того детдома), где рос сам. Дальнейшая её судьба неизвестна, и это придаёт фильму тревожность, страх перед неизвестным.

- Параллельная линия - вроде как наметившаяся симпатия героя к официантке. Знакомый незнакомец в кабаке прикрывается официанткой от удара разбитой бутылкой. Герой изуродовал ей щеку, но помощь не оказал, а сбежал. Оплатил лечение случайный богачик, вероятно, тоже симпатизирующий официантке. Затем богачик выходил её и предложил жить вместе (предварительно проверив её анализы на ЗППП - элемент социального неравенства, объектности женщин-девочек). Она случайно видит в вагонном окне героя, тот прячется от неё, она бросает богачика на перроне и выслеживает героя до детдома, где в отместку за свою рану (и, возможно, за отданную в приют девочку?) ранит героя и кусает-целует его рану в финале.

Но почему-то вся эта каша непонятных, тревожных, иногда страшных и всегда красивых образов держится вместе одной неделимой картиной, так же, как в фильмах Эволюция и Невинность, так же, как Пикник у Висячей скалы режиссёра Питера Уира, почему-то сам собой приходящий на память в дополнение к упомянутым фильмам Хаджихалилович. Общее у них всех - неопределённая угроза беззащитным и доверчивым детям, которых взрослые выращивают в закрытых инкубаторах, чтобы преступно эксплуатировать неизвестным зрителю способом. А уж связана ли эта эксплуатация с обычным сексуальным рабством девочек, подразумевающимся в Невинности, с таинственными экспериментами над репродуктивной системой мальчиков, как в Эволюции, или вообще с трансцендентной опасностью непонятного характера, как в Уховёртке или Пикнике у Висячей скалы - это уже подробности, великолепно раскрашенные цветами, звуками, снами и видениями.

Я восхищён этими четырьмя фильмами. А в Уховёртке - волшебной поездкой сквозь вечерний туман под завораживающую музыку засыпания. Это магия!)))